на душе какое-то гуано, почему, выяснять отказываюсь. шампанского мне, шампанского! завтра. и вот, выложу это, пока мне восемнадцать не стукнуло.
***
Мне семнадцать лет. А за стенкой Содом с Гоморрой.
Я не вышел башкой, зато вышел лицом и ростом.
Я смешил до колик всех, все думали - буду клоун,
А я вырос совсем не смешным и излишне взрослым.
Я когда-то решил - покидаю все вещи в сумку
И возьму разгон, и меня не помянут лихом.
Я смотрю на кожу, любуясь её рисунком,
Лабиринтом из венок и жил. И сначала тихо
Начинает шёпот за стенкой партию, вроде, соло,
Но потом набухает в голос, в звериный вопль.
Я гляжу на себя в зазеркалье почти с укором:
Жду, когда что-нибудь там, внутри, да ёкнет.
Мама плачет в ванной , неженственно, некрасиво,
Ей лицо от слёз выворачивает, сводит, корчит.
Я уверен, что, дай Бог отчиму больше силы,
Он бы бил её круглые сутки, и днём, и ночью.
За окошком зима. Она пашет за барной стойкой,
Днём запорет спросонья отчёт ("я такая рохля!")
Мне плевать на неё. Мне не жалко её нисколько.
Мне плевать на него. Я не знаю, когда он сдохнет.
За окошком зима. Номинально зовётся "осень".
Что ни метр души - то царапины, раны, клейма.
Даже маме кажусь слишком грустным и слишком взрослым.
Мне семнадцать лет. Ну куда уж ещё взрослее.